В преддверии майских праздников мы предложили нашим читателям и подписчикам принять участие в проекте «Семейные истории про большую войну». Великая Отечественная война занимает особое место в истории нашей страны. И конечно же, наш призыв рассказать о своих родственниках, близких людях, чью судьбу кардинально изменила война, не остался без отклика. Несколько работ учеников в редакцию газеты прислала Татьяна Викторовна Сафонова, преподаватель русского языка и литературы Хиславичской средней школы, руководитель кружка «Проба пера», в котором занимаются юные авторы. Сегодня мы публикуем некоторые из этих работ.
Дольникова Елизавета,
учащаяся 11 класса МБОУ «Хиславичская СШ»
Война в судьбе моей семьи
Обычная девчонка, учусь в десятом классе и ничем не отличаюсь от большинства своих сверстников. Звёзд с неба не хватаю, но и в стороне не простаиваю. Я из простой рабочей семьи, которой очень горжусь.
Мои предки были крестьянами. Прадедушка всю жизнь проработал в колхозе трактористом, прабабушка телятницей на ферме. Мне посчастливилось заставить их в живых и неоднократно слушать истории о непростой жизни колхозников.
Но больше всего мне запомнились рассказы о войне. В свои четыре года я воспринимала истории про фашистов, концлагерь, полицаев как сказку-страшилку, которую рассказывают детям, чтобы они были более послушными. Позже, когда моё сознание стало более разумным, прабабушка мне рассказывала уже совсем другие истории про моих родственников, которые уходили на войну. Кому-то посчастливилось, и он вернулся домой, а кто-то остался без вести пропавшим, на кого-то пришли похоронки. И я, слушая эти рассказы, всё время воспринимала их как нечто невозможное в реальной жизни. Это было очень интересно. Я никогда не вдавалась в подробности, что же это такое концлагерь, что значит быть без вести пропавшим, кто такая солдатка. И только сейчас, спустя столько лет, я поняла всю важность этих рассказов. Теперь я начинаю осознавать, какую роль сыграла моя семья в годы войны. Теперь, перебирая старые фотографии и документы, я начинаю понимать, что такое война.
У моей бабушки два родных дяди ушли на фронт и не вернулись. Они считаются пропавшими без вести.
Илья. После десятого класса ушёл на фронт добровольцем. После окончания войны о нём не было никаких вестей. Спустя какое-то время его друг-сослуживец прислал письмо, в котором сообщил о том, что Трабуров Илья Захарович погиб, защищая город Сталинград. Совсем недавно нам стало известно, благодаря сайту «Память народа», что лейтенант Трабуров Илья Захарович был убит 26.07.1942г. и похоронен в Ростовской области, Верхнедонском районе, в станице Казанская.
А судьба Максима — его родного брата — до сих пор неизвестна. Он числится в списке «Без вести пропавших» до сегодняшнего дня.
Со стороны дедушки тоже были участники Великой Отечественной войны. Мой прадед, Дольников Николай Андреевич, был призван в ряды Советской Армии в ноябре тысячи девятьсот сорок четвертого года. Но случилось так, что он попал в госпиталь и Победу встретил там же. Николай Андреевич награжден медалью «За победу над Германией».
А вот его брат Владимир, пройдя фронтовые дороги, сумел вернуться домой живым, но без ноги.
Для матери Николая и Владимира это была хорошая новость, так как её муж Дольников Андрей, так и не вернулся домой. Она осталась солдаткой.
Есть у меня ещё один прадед, который служил в 528 стрелковом полку и прошёл войну, с марта тысячи девятьсот сорок четвёртого по май 1945 года. Был ранен. Имел наградные знаки отличия. Домой вернулся Примеров Владимир Фёдорович в звании старшего лейтенанта. Двадцать лет затем проработал шахтером в Воркуте.
Его супруга — Нина Фёдоровна — моя прабабушка — пережила блокаду Ленинграда, будучи маленьким ребёнком. Её мать умерла в блокадном Ленинграде от голода и холода, держа свою маленькую Ниночку за руку.
Можно долго рассказывать о том, какой след Великая Отечественная война оставила в моей семье. Эта тема всегда будет открытой для моего сердца и сердец моих детей и внуков. Я уверена, что они будут так же трепетно относиться к истории моей семьи, как отношусь к ней я.
Таких семей, как моя, по всей России не счесть. В каждой из них свои герои, память о которых дорога сердцам близких. В День Победы я возьму портреты прадедов, стану с ними в Бессмертный полк, пройду по улицам родного поселка, почту их память минутой молчания, украдкой смахну слезу и улыбнусь новому дню, солнцу или дождику, мысленно поблагодарю тех, кому я всем этим обязана. Как жаль, что нельзя вернуться в детство хоть на денек, обнять прабабушку и прадедушку, сказать им за все «спасибо».
Прокофьев Дмитрий,
учащийся 6 б класса МБОУ «Хиславичская СШ»
Разговор с прадедом
— Знаешь, дед, мне сегодня опять влетит от родителей. Елена Николаевна уже позвонила маме и сказала, что я подрался после столовой с мальчишкой из параллельного класса. Ну, подрался. Мне тоже досталось, вон, видишь, какой синяк под глазом? Осуждаешь? Я знаю, что драться плохо. Но, дед, я ж за дело его бил. Он хлеба в столовой набрал, вынес на улицу и по дорожке вместо шайбы до самого школьного крыльца гнал кусочки хлеба. Не стерпел я. Сначала одёрнул его, потом попросил хлеб поднять. А он, дед, представляешь, в лицо хохочет и дальше хлеб ботинком пинает. Ну, я и врезал… Как врагу врезал… Конечно, не совсем правильно кулаки в ход пускать. Но я ж за дело! Пойми хоть ты меня!
Вспомнил я твои рассказы о том, как эти кусочки хлеба в войну для тебя, твоих сослуживцев, детей и всех жителей блокадного Ленинграда были дороже золота. А ведь и сам-то ты был ещё почти ребёнком, встретив войну в Ленинграде в 17 лет, без родителей, без близких. Помню, как ты рассказывал, что и на войну-то тебя сразу не взяли — мал ещё, а вместе с такими же ребятами направили в школу ФЗО (фабрично-заводского обучения). Как вас учили работать на заводах у станков, делать снаряды, запчасти для танков и самолётов, оружие, а за работу давали мизерный паёк хлеба, потому что больше никаких продуктов не было. Немецкая авиация совершила налёт на Бадаевские продуктовые склады и там выгорели все запасы муки. Город был окружён, продовольствие брать было неоткуда, и ввели карточки на хлеб: 200 граммов для рабочих и 125 граммов для всех остальных.
Я вспомнил размер того пайкового кусочка хлеба, ты мне показывал его за столом. Да и хлебом-то его назвать было сложно. Ты говорил, что у него не было ни вкуса, ни запаха, состав его всё время менялся, добавляли всё, что можно и кажется нельзя было есть: ржаную и овсяную муку, целлюлозу, опилки, жмых, лебеду, древесную кору, отруби, хвою — лишь бы накормить людей, чтобы у них были силы идти к победе.
Ты рассказывал, как вы, еле живые от голода и холода, этот маленький паёк бережно заворачивали в ветошь и несли домой, чтобы, разделив на маленькие кусочки, весь вечер рассасывать, утоляя жуткий голод.
Я знаю, дед, что до дома ты его часто не доносил, а отдавал детям, которые теряли сознание и умирали у тебя на глазах от голода, делил его с людьми, у которых талоны на хлеб украли или они их потеряли. Отдав или разделив свой паёк, ты шёл домой, доставал из брюк кожаный ремень, резал на маленькие кусочки и долго варил в солёной воде. От такой варки получался «бульон», похожий на мясной. Вот на этой воде вы и выживали.
Когда я давал тумаков этому товарищу, вспомнил твои слёзы. Ты не мог без них рассказывать о том, как вы ловили и ели птиц, кошек, собак, и даже крыс и мышей, чтобы не умереть от голода, когда не было даже хлеба, а он им в хоккей вместо шайбы гоняет…
Дед, я вспомнил твой рассказ и о Ладожском озере — дороге жизни, как ты день и ночь работал на нём, спал зимой тут же, на берегу, на кучках еловых лап. Принимал на берегу озера людей, отправлял их на автомашинах до эвакопунктов на восточный берег, отбивал удары врага с воздуха. А ночью, в составе специальных бригад, в затишье между обстрелами, крючьями на верёвках поднимал из воды мешки с мукой и зерном с машин, затонувших во время обстрела или провалившихся в полынью. Ты говорил, что это зерно и муку высушивали, перемалывали и добавляли в тесто для хлеба.
Я вспомнил твою историю о товарище, который работал на хранилище с мукой. Когда оно опустело, он вместе с другими рабочими обметал стены и вскрывал половицы на складе, чтобы извлечь мучную пыль, накопившуюся за годы. Из этой пыли, смешанной с грязью, пекли хлеб.
Я помню, прадед, твои слова: «Хлеб — это святое». Знаю, что за всю свою жизнь ты не выбросил ни одного кусочка хлеба и нас этому учил. Тот блокадный хлеб сохранил жизнь сотням тысяч людей, в том числе и тебе. А ты, совсем юный парнишка, голодал, но свою пайку отдавал умирающим детям, жителям блокадного Ленинграда, медаль за оборону которого, как и многие другие твои награды, я бережно храню.
Дед, спасибо, что выслушал. Я думаю, что ты не осудишь меня. Прости, но мне не стыдно за свой поступок. Драться нехорошо, но этот хоккеист, любитель плюшек, батонов и гамбургеров — заслужил. А родителям я постараюсь всё объяснить.